Журналист в интервью с Павлом Грудининым запутался в вопросе, кто строил «Магнитогорск и другие места».

Накануне в сети появилось видеоинтервью журналиста Юрия Дудя с кандидатом на пост президента России Павлом Грудининым. Обсуждая личность Сталина, которого выдвиженец от КПРФ назвал лучшим лидером страны за сто лет, Дудь допустил фактическую ошибку в словах о нашем городе.

На 24-й минуте видео у собеседников происходит следующий разговор.



Нам показались эти слова некорректными, даже при условии, что они имели цель подвести к дискуссии. Несомненно, доля заключённых присутствовала и на Магнитострое и строительстве города после Великой Отечественной войны, но как быть с теми людьми, кто приехал в наш город добровольно? Не думаем, что пришло время переписать историю и вычеркнуть из неё неудобные места.

В споре Дудя и Грудинина, вероятно сместились даты, поэтому мы нашли информацию и о стройке 1929 года и о дальнейшем развитии города в последние годы войны и после неё.

Когда в Советском Союзе было принято решение о строительстве Магнитки не только как металлургического гиганта, но и идеального коммунистического города, в уральские степи хлынуло огромное количество разномастных людей. Некоторых действительно переселяли по принуждению. Об этом, например, есть много воспоминаний переселенцев из Татарстана.

Но сразу же, ещё 4 ноября 1929 года, Уральский обком комсомола заключил первый договор с управлением Магнитостроя. В документе говорилось буквально следующее:


Притом комсомольцы приезжали не только из других областей Урала, но и из Москвы, Ленинграда, Украины, Белоруссии, Средней Азии и Кавказа. Через год их численность на Магнитострое выросла до двух тысяч человек.


Именно в этот период в Магнитку приезжает талантливый поэт Борис Ручьёв, который становится певцом её строительства. Его строчки до сих пор знают взрослые и дети в нашем городе. И писал он совсем не о тюремном режиме, а о духе строителей молодого города, энтузиазме и вере в идеальный мир.

За 1930-е годы многие к Магнитке приросли душой, и на фронт уходили именно отсюда. У станков оставались единицы мужчин, женщины и дети. К нам эвакуировали производство из территорий, на которые наступали немцы. Приезжали новые специалисты.

К 1945 году в Магнитке, как и везде, было тяжело, но за годы войны местным рабочим и инженерам удалось запустить несколько новых цехов и печей. Так, в конце декабря 1943 года была введена в эксплуатацию доменная печь № 6, а в январе 1945 года – мартеновская печь № 21.

После войны в Магнитке оказались пленные: венгры, румыны, чехи, словаки, итальянцы, австрийцы и немцы (последних было меньше всего). Как и в других городах, бывшие эсэсовцы и простые солдаты вносили свой вклад в восстановление прежней жизни, которая была до них.

Рассказывает краевед Ирина Андреева, опираясь на воспоминания непосредственного участника событий тех лет, известного историка-краеведа Владимира Баканова:




Даже военнопленным нацистам, которые и с нашими мирными жителями в войну не церемонились, было выделено полноценное жильё, а не тюремные нары. Стоит ли ещё говорить, что Магнитогорск никогда не был городом заключённых?